К началу XVII века русские еще продолжали верить, что за пределами Руси живут “люди с песьими головами”. И именно к ним, за границу, цари стали посылать на учебу молодых и перспективных юношей. Возвращались не все.
Неизвестный юноша (при Иване Грозном)
В 1601-1602 годах 18 человек из московского государства были отправлены Борисом Годуновым учиться во Францию, к немцам в "Любку" и в Англию. В это время, как известно, в России наступили смутные времена. Самозванцы. Лихолетье. Про студентов забыли.
Уже во времена царя Михаила Федоровича Романова, когда все успокоилось и пришло в какой-то порядок, в посольском приказе вспомнили о посланных отроках. За давностью лет русские забыли даже имена посланных студентов: Никифора Григорьева именуют Гришкой и перепутывают число "товарыщей" - в Англию посылали четверых, а назад требуют шестерых. Зато все толково объясняется: у нас была смута, нестроенье, а теперь хорошо, все строится, работа в московском государстве кипит и нашему царскому величеству очень нужны подданные, которые "будучи в науке, всему, для чего посланы, и изучены". Все понятно. Надо только, чтобы англичане отдали наших ученых-специалистов послу Алексею Ивановичу да дьяку Алексею, а уж они их "возьмут с собою и поставят пред царским величеством". На случай, если кто-то из них решил остаться по своей воле, взять их и передать в Россию!
После очень долгих переговоров, выяснилось: о посланных во Францию не известно ничего, скорее всего они пропали. О посланных в Любек, к немцам, сохранилось известие 1606 года, в нем любецкие бургомистры с огорчением сообщают царю, что хотя посланных учеников упорно учили, поили, кормили, "а они непослушливы, поученья не слушали и ныне робята от нас побежали неведомо за што..." Не известно, нашли ли их, скорее всего, нет.
Никифор Олферьев сын Григорьева да Софонко Кожухов с товарищи абсолютно точно остались в Англии. В донесении царю дипломаты утверждают, что кто-то даже переменил веру "и неведомо по какой прелести в попы попал". Но один из 18 юношей все-таки вернулся. Вроде, Дмитрий.
Из первой посылки молодых царедворцев за границу не вышло ни одного моряка или кораблестроителя, как того хотел Петр. Путешествие стало скорее общеобразовательным: молодые люди знакомились с европейским образом жизни, нравами, бытом, изучали иностранные языки и перенимали светские манеры. Большинство из них заняли впоследствии важные места в государственном управлении и на дипломатической службе.
В заключение ученику присваивалась квалификация, весьма царю польстившая: “Петра Михайлова признавать и почитать за совершенного, в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного художника”. Развитие военного дела в Пруссии оставило у государя самое благоприятное впечатление. Он распорядился оставить в Кёнинсберге пятерых солдат Преображенского полка “для обучения бомбардирскому делу”, а при отъезде из порта Пиллау оставлена была вторая группа солдат из 12 человек. Позднее все они обучались в Берлине, Амстердаме и Англии.
Несмотря на предварительную договоренность, английский адмирал, «без указа своего короля, назначенных учиться мореплаванию в Англии гардемаринов не принял, поэтому и потому они оставлены в нашем флоте». Девять человек вернулись в Россию на морскую практику – Петр их отдал на разные корабли и в обучение к мастерам. «Василья Волынского его царское величество указал положить на деньги (откупился?)»
Про одного из гардемаринов - Алексея Костюрина известно, что он «за болезнию возвращен из Копенгагена в Россию на эскадре Сиверса, и в 1719, быв на баталии в Балтийском море, при взятии трех шведских кораблей, гардемарином, отличился и произведен в мичманы в корабельный флот». Из записей соученика выяснилось, что это была за «болезнь». Костюрин бежал в датскую службу в солдаты. Царь Петр достал его из датской службы, дал ему еще возможность отличиться и сделаться полезным членом своего отряда.
Учеба была не теорией, но практикой. Венецианская республика с июня 1717 по декабрь 1718 года была в войне с Турцией; и нашим морякам, как свидетельствует аттестат, выданный при отпуске русских гардемаринов с венецианской службы, удалось оказать «существенный кураж в случае корабельной баталии венецианского флота с флотом турецким».
В 1718 году, в венецианском отряде гардемаринов случилось два события, о которых упомянуто кратко.
Гардемарин Василий Квашнин-Самарин убит в Корфу «товарищем своим, гардемарином Арбузовым». Убийца - Алексей Арбузов был заключен под стражу в Венеции, бежал, выехал в Россию, и «1722 года, 8-го августа, по экзаменации Адмиралтейс-Коллегии, произведен в ундер-лейтенанты". Судя по всему, причина – проигрыш в карты.
Князь Михаил Прозоровской: "в венецианском флоте с прочими служил; но в Афонской Горе постригшись в моняхи, выехал в Россию после их, и, служил, из Невского монастыря, во флоте иеромонахом».
После четырех лет странствий по чужим морям, гардемарины вернулись на родину настоящими морскими волками.
Сергей Филатов
