algre

 

К началу XVII века русские еще продолжали верить, что за пределами Руси живут “люди с песьими головами”. И именно к ним, за границу, цари стали посылать на учебу молодых и перспективных юношей. Возвращались не все.

Есть свидетельства, что отправка в Европу «на науку» практиковалась еще во времена Ивана Грозного. В «Сказаниях князя Курбского» упоминается некий юноша, который «послан был на науку за море, во Ерманию, и тамо навык добре Алеманскому языку и писанию; бо там пребывал, учась немало лет, и объездил всю землю Немецкую, и возвратился, был к нам во отечество». Судьба его оказалась трагичной: «по коликих летах смерти вкусил от мучителя неповинне».

 

В 1601-1602 годах 18 человек из московского государства были отправлены Борисом Годуновым учиться во Францию, к немцам в "Любку" и в Англию. В это время, как известно, в России наступили смутные времена. Самозванцы. Лихолетье. Про студентов забыли.

Уже во времена царя Михаила Федоровича Романова, когда все успокоилось и пришло в какой-то порядок, в посольском приказе вспомнили о посланных отроках. За давностью лет русские забыли даже имена посланных студентов: Никифора Григорьева именуют Гришкой и перепутывают число "товарыщей" - в Англию посылали четверых, а назад требуют шестерых. Зато  все толково объясняется: у нас была смута, нестроенье, а теперь хорошо, все строится, работа в московском государстве кипит и нашему царскому величеству очень нужны подданные, которые "будучи в науке, всему, для чего посланы, и изучены". Все понятно. Надо только, чтобы англичане отдали наших ученых-специалистов послу Алексею Ивановичу да дьяку Алексею, а уж они их "возьмут с собою и поставят пред царским величеством". На случай, если кто-то из них решил остаться по своей воле, взять их и передать в Россию!

После очень долгих переговоров, выяснилось: о посланных во Францию не известно ничего, скорее всего они пропали. О посланных в Любек, к немцам, сохранилось известие 1606 года, в нем любецкие бургомистры с огорчением сообщают царю, что хотя посланных учеников упорно учили, поили, кормили, "а они непослушливы, поученья не слушали и ныне робята от нас побежали неведомо за што..." Не известно, нашли ли их, скорее всего, нет.

Никифор Олферьев сын Григорьева да Софонко Кожухов с товарищи абсолютно точно остались в Англии. В донесении царю дипломаты утверждают, что кто-то даже переменил веру "и неведомо по какой прелести в попы попал". Но один из 18 юношей все-таки вернулся. Вроде, Дмитрий.

Отец Петра Постникова, достойно оценивший все выгоды образования, поместил сына в Славяно-греко-латинскую Академию. В 1692 году, по приказу Государя, Петр был направлен из Москвы в Венецию обучаться наукам в Падуанский университет. Через 2 года он получил от университета степень доктора медицины и философии с похвальными грамотами и хорошими рекомендациями. После выпуска из университета Постников объездил всю Европу. Однако в области медицины ему почти не удалось применить свои познания и подготовку. Государь быстренько назначил его дипломатом и переводчиком – они были государству нужнее. Постников был определен на службу в посольский приказ и, как владеющий, кроме русского греческим, латинским, французским и итальянским языками, был отправлен с посольством за границу, где пробыл около 7 лет, посетив Австрию, Голландию, Англию, Италию и Францию и выполняя разные поручения русского полномочного посла

 

22 ноября 1696 г. Петр I издал указ, по которому комнатным стольникам “сказано в разные государства учиться всяким наукам”. Предполагалось отправить 28 человек в Италию и 22 - в Голландию и Англию. В список царь включил отпрысков виднейших аристократических фамилий: Голицыных, Куракиных, Долгоруких, Шаховских, Волконских, Трубецких и др. Царь велел стольникам за свой счет обучиться морскому делу, а также обучить по одному солдату. Новоиспеченных студентов отправляли со слезами: многие уже были женаты и имели детей, мало кто знал иностранный язык. Однако волю государя нарушить не посмели, Петр пригрозил потерей земель и имущества, а для пущей важности повелел, что “никто не может возвратиться без свидетельства об оказанных заслугах”.

Из первой посылки молодых царедворцев за границу не вышло ни одного моряка или кораблестроителя, как того хотел Петр. Путешествие стало скорее общеобразовательным: молодые люди знакомились с европейским образом жизни, нравами, бытом, изучали иностранные языки и перенимали светские манеры. Большинство из них заняли впоследствии важные места в государственном управлении и на дипломатической службе.

Петр Михайлов – так себя назвал путешествующий инкогнито в 1697 году по Европе царь Петр. В окружении Великого посольства (богатой молодежи) он путешествовал и набирался опыта. Любознательность царя была безграничной: он желал непременно осмотреть все, что “видения достойно было”. Он посещал университеты, знакомился с учеными людьми и требовал у них ответа, как завести науки в невежественном народе. Среди обязательных визитов, обедов, важных переговоров Петру удавалось выкраивать время для собственного обучения. Например, в Кёнинсберге он получил аттестат о том, что московский кавалер Петр Михайлов ежедневно обучался “не только в теории науки, но и в практике”, а именно: “в огнестрельном искусстве, в особенности метании бомб, каркасов и гранат”.

В заключение ученику присваивалась квалификация, весьма царю польстившая: “Петра Михайлова признавать и почитать за совершенного, в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного художника”. Развитие военного дела в Пруссии оставило у государя самое благоприятное впечатление. Он распорядился оставить в Кёнинсберге пятерых солдат Преображенского полка “для обучения бомбардирскому делу”, а при отъезде из порта Пиллау оставлена была вторая группа солдат из 12 человек. Позднее все они обучались в Берлине, Амстердаме и Англии.

Всего за годы царствования Петра I через заграничную школу прошло около тясячи человек. При этом все большую популярность среди жаждущих получить европейское образование приобретают германские университеты. Михайло Ломоносов с двумя товарищами был отправлен за знаниями в Германию. Овладевал математикой, физикой, философией, химией и металлургией. За границей Ломоносов проучился пять лет: около 3 лет в Марбурге, под руководством знаменитого Вольфа,  около года в Фрейберге, у Генкеля; около года провел он в переездах, побывал в Голландии. Из Германии Ломоносов вынес не только обширные познания в области математики, физики, химии, горном деле, но в значительной степени и общую формулировку всего своего мировоззрения. Однако тут начались проблемы с обещанной государственной стипендией – не приходила месяцами! Жил, как писал графу И. И. Шувалову, подобно Диогену, "с собаками в бочке". Когда вконец изголодавшийся Михайло докопался до истинной причины ее невыплаты – оказалось, что в ведомостях числится два Ломоносовых - один в Германии, а другой в России. Дублер и получал все денежки.

В 1718 году, по распоряжению Петра, 22 юных гардемарина отправились обучаться морскому военному делу в Испанию, Англию, Францию и даже в Венецию. Юношам наказали составлять очерки своей заграничной жизни, описывая быт, нравы, а также собирать полезную информацию относительно кораблей, галер и прочих судов. Также как и дворянской молодежи в 1696, царь запретил гардемаринам возвращаться на родину без дипломов.

Несмотря на предварительную договоренность, английский адмирал, «без указа своего короля, назначенных учиться мореплаванию в Англии гардемаринов не принял, поэтому и потому они оставлены в нашем флоте». Девять человек вернулись в Россию на морскую практику – Петр их отдал на разные корабли и в обучение к мастерам. «Василья Волынского его царское величество указал положить на деньги (откупился?)»

Про одного из гардемаринов - Алексея Костюрина известно, что он «за болезнию возвращен из Копенгагена в Россию на эскадре Сиверса, и в 1719, быв на баталии в Балтийском море, при взятии трех шведских кораблей, гардемарином, отличился и произведен в мичманы в корабельный флот». Из записей соученика выяснилось, что это была за «болезнь». Костюрин бежал в датскую службу в солдаты. Царь Петр достал его из датской службы, дал ему еще возможность отличиться и сделаться полезным членом своего отряда.

Учеба была не теорией, но практикой. Венецианская республика с июня 1717 по декабрь 1718 года была в войне с Турцией; и нашим морякам, как свидетельствует аттестат, выданный при отпуске русских гардемаринов с венецианской службы, удалось оказать «существенный кураж в случае корабельной баталии венецианского флота с флотом турецким».

В 1718 году, в венецианском отряде гардемаринов случилось два события, о которых упомянуто кратко.

Гардемарин Василий Квашнин-Самарин убит в Корфу «товарищем своим, гардемарином Арбузовым». Убийца - Алексей Арбузов был заключен под стражу в Венеции, бежал, выехал в Россию, и «1722 года, 8-го августа, по экзаменации Адмиралтейс-Коллегии, произведен в ундер-лейтенанты". Судя по всему, причина – проигрыш в карты.

Князь Михаил Прозоровской: "в венецианском флоте с прочими служил; но в Афонской Горе постригшись в моняхи, выехал в Россию после их, и, служил, из Невского монастыря, во флоте иеромонахом».

После четырех лет странствий по чужим морям, гардемарины вернулись на родину настоящими морскими волками.